Сумасшедший мир будущего
Рецензия Алексея Гравицкого на книгу Михаила Попова «Плерома»
Если бы Босх решил писать прозу, а не картины, вполне возможно, получилось бы что-то похожее на «Плерому». Здесь нет сюжета как такового. Перед нами триптих, в начале которого идет история о том, что было, в конце — о том, что будет, между ними — перелом. У каждой части есть начало, середина, что-то после середины, но нет конца. Почему? Да его и не может быть! Кончится этот мир или встанет с ног на голову — человечество, попаниковав для проформы, приспособится к новому. И к миру Плеромы, где вечный полдень, где вечное лето, где воскрешают из мертвых, а совершенно новый вид энергии берется из ниоткуда. И к тому миру тьмы, который идет на смену.
Начальная треть романа, повествующая о нашей реальности, немного затянута. Художник ставит подрамник, натягивает холст. Подготовительные работы могут быть скучны и непонятны. К чему все это? Имейте терпение.
Перелом происходит молниеносно. Автор берется за кисти и начинает творить. Иногда он задерживается на каком-то фрагменте, иногда мазки становятся хаотичными, размашистыми. Он работает не только на результат, но и на публику. Кидает зацепки, дает резкие повороты, вешает в воздухе вопросы. Как только внимание начинает рассеиваться, автор снова перехватывает его — настолько виртуозно, что хочется усмехнуться по-пушкински: «Ай да Попов, ай да сукин сын!».
За эту виртуозность можно простить и косолапый местами слог, и затянутое начало, и осколочный сюжет. Главное — не останавливаться, главное — дотянуть до финала, и только тогда ты поймешь, зачем брался за «Плерому». Поймешь — и над многим задумаешься.
Итог: выражаясь словами одного из героев, «я очень рад, что мне довелось при жизни столкнуться с таким романом, а после смерти найти подтверждение, что я был прав».
Цитаты
«Люба молчала, глядя в потолок.
— Я, например, могу в точности в деталях знать, как вы умерли, а...
— Расскажите.
Вадим мучительно помотал головой.
— Я же сказал, „например“. Я... я не шофер автобуса, под который вы попали, а то мог бы и рассказать.»
«Я знал, с самого начала знал, что хорошо это не кончится. Я имею в виду все это молоко в небесах. Не могло оно оказаться навсегда. Это как-то, извините за выражение, не научно. Что мы знаем о мире самое основное? После белого дня всегда идет черная ночь. Так что готовь сани днем.»