Рома и Токсиналепл. Глава 4. Видимо-невидимо

В один прекрасный день у Ромы Лапушкина на плече селится странное существо, видимое только ему и называющее себя Токсиналеплом. Из-за этой зверюки у Лапушкина периодически возникают неприятности — то в милицию попадет, то в глаз получит. А теперь еще выясняется, что Токси умеет предвидеть будущее. Но самое страшное, что если раньше он сидел никем незамеченный, то теперь его стало можно увидеть в зеркале. Дурдом? А вот и нет.

При этом нельзя сказать, что жизнь Ромы — кромешный ад. Нормальная такая жизнь. Веселая.

Гордо раскачиваясь на плече, Токсиналепл созерцал свое отражение. С тех пор, как у него появилась такая возможность, Рома стал тратить вдвое больше времени на утренние сборы. Токс умывался и чистился, как заправская барышня. Пригладив шерсть за ушами, лохматый придаток в который раз полюбовался своей мордой.

Иллюстрация Вячеслава Доронина

— Глазки подкрасить не желаешь? — не удержался от колкости Рома.

— Красота требует жертв, — не поморщившись, отозвался лохматый придаток и принялся разглаживать шерсть на морде.

— Подготовка к гей параду какая-то. Я опаздываю. У меня последний экзамен и я не хочу из-за тебя нарваться на пересдачу.

Рома решительно выключил воду и повернулся к двери ванной комнаты.

— Молодой повелитель, — запротестовал Токс. — Еще одну минуту!!

— Нет уж, хватит, — резко бросил парень. — И без того от тебя одни проблемы, сволочь мелкая.

Лапушкин распахнул дверь, и нос к носу столкнулся с отцом. Тот смотрел на сына с неудовольствием.

— Слушай, сколько можно занимать ванну? Ты же не один.

— Извини, пап, — Рома посторонился, пропуская отца, и поторопился на кухню.

— И перестань с ним разговаривать, — догнал голос Лапушкина-старшего. — Человеческий организм развивается до двадцати пяти лет. Вырастит еще твой мелкий.

От подобного комментария Рома поперхнулся, но благоразумно смолчал.

В коридоре было не протолкнуться. Валерка расстегнул рубаху уже до середины, но менее душно от этого не стало, и Кривошеев нервно теребил очередную пуговицу, думая о том, является ли она рубежом после которого расстегиваться в институте уже не прилично. Впрочем, терзали его и другие мысли. Историк со смешным именем Май Борисович решил схалявить и собрал два потока, пообещав устроить экзамен для всех сразу и без билетов в режиме «вопрос-ответ». Такой подход Валерке безумно понравился. Списывать не надо — красота. Только положить тетрадку с конспектом на колени и вовремя подсуетится с ответом. Проблема была лишь одна: свой конспект у Кривошеева был тонок, как дешевая туалетная бумага, а Лапушкина, который обещал поделиться своими записями, до сих пор не было. От этого Кривошеев нервничал все больше. Пальцы нервно теребили пуговицу, пока она не оторвалась вовсе, закрыв вопрос о приличиях.

У входа в институт Лапушкин остановился. Вестибюль первого этажа изобиловал зеркалами, в которых могли увидеть Токси, и Рома придумал прятать лохматого в рюкзак. Этот ритуал Токсиналеплу не нравился, он упрямился, ссылаясь на клаустрофобию. Но на самом деле причина была в другом. Вдруг как Рома забудет где-то рюкзак. Или потеряет. Что тогда?

Лапушкин сел на парапет, снял рюкзак, расстегнул молнию и поставил его рядом с собой. Токси как всегда заупрямился:

— Не полезу!

Иллюстрация Вячеслава Доронина

Рома тряхнул плечом, Токс покачнулся и больно вцепился в тело.

— Задушу, — сквозь зубы прошипел Лапушкин.

— Паспорт, — потребовал залога Токсиналепл.

Рома вздохнул, достал из внутреннего кармана куртки документы и бросил в рюкзак. Это тоже уже стало ритуалом. Тот Кто Сидит На Левом Плече здраво рассудил, что потерять рюкзак с документами будет обиднее, чем с ним и без Ромкиного паспорта закрываться на молнию отказывался.

Удостоверившись, что документы внутри, Токс неохотно спрыгнул следом. Над головой вжикнула застежка, чуть не прищемив шерсть.

— Поосторожнее, — потребовали из рюкзака. — И не до конца. А то я задохнусь тут с твоими бутербродами.

— Ну наконец-то! — с облегчением вздохнул Кривошеев вместо приветствия. — Ты где до сих пор?

— Брился, — отмахнулся Лапушкин. — Тебе кстати тоже советую. А то у тебя под носом непотребство.

Валера на подначку не ответил. Мысли его были о другом:

— Ты конспект принес?

— Принес, принес. А историк где?

— Апрель Борисыч? В деканат пошел за ведомостью. Давай уже конспект.

В протянутую тетрадку Валера вцепился мертвой хваткой с тем остервенением, с каким утопленник хватается за все, что плывет мимо, будь то хоть соломинка, хоть обух плывущего вниз топора. Жадно пролистав страницы, Кривошеев запихал конспект за пазуху. И вовремя — к толпе ожидающей экзекуции с видом заправского колобка семенил Май Борисович.

В аудитории было тесно к радости Валерки, который, забыв про духоту, думал, как достать заветную тетрадку. Историк тем временем уселся за стол, оторвал голову бутылке с минералкой и жадно присосался к горлышку.

— Сушняк замучил, — хихикнул кто-то с задней парты.

Май Борисович окинул галерку суровым взглядом и выдал сакраментальное:

— Еще один звук не по делу и будете тянуть билеты.

Студенты притихли, а историк уткнулся в ведомость. В наступившей тишине Рома отчетливо услышал голос из рюкзака.

— Молодой повелитель, выпусти меня!

Слышать Токса не мог никто кроме Лапушкина, но Май Борисович почему-то поднял голову и посмотрел на Рому.

— Молодой повелитееель! Я сейчас задохнусь!

Рома пихнул ногой стоящий у прохода рюкзак.

— Если не выпустишь, — взвизгнуло оттуда болезненно. — Я съем твой паспорт.

Рома постарался не реагировать, но угроза Токса видимо отразилась на его лице. Май Борисович поднялся из-за стола и направился к Роме.

— Лапушкин, что у вас там?

— Где? — Рома поднял на историка чистые, как вода в горной речке, глаза.

— Откройте рюкзак.

— Слышь, Лопух, шпоры лучше в чемодане прятать, — риготнул с задней парты Бугай. Впрочем, тут же и замолчал, удостоившись взгляда историка.

Лапушкин нагнулся и расстегнул рюкзак. И вот тут случилось то, чего случиться не могло никак. Глаза Мая Борисовича стали круглыми, как у совы, а взгляд бессмысленным, как у рыбы. И по глазам этим было ясно, что историк увидел то, чего кроме Лапушкина не видел никто.

Иллюстрация Вячеслава Доронина

— Кто это?

От растерянности мысли разбежались, будто тараканы. Рома открыл рот, не нашел, что сказать, и подумав, что с открытым ртом выглядит не очень умно, клацнул челюстью. Зато нашелся Токсиналепл.

— Привет, — донеслось из рюкзачных недр. — Я тот, кто сидит в рюкзаке.

Историк попятился, сплюнул, пролепетал нечто среднее между «чур меня» и «черт с тобой», и, схватившись за сердце, мешком повалился на пол. Кто-то из девчонок пронзительно взвизгнул. Сзади, словно цунами, налетел Бугай.

— Ты че, Лопух, озверел? Чего у тебя там?

Кирилл схватил рюкзак и перевернул, рассыпав по полу содержимое. Токс подсуетился и, вцепившись в Ромину руку всеми четырьмя конечностями, вскарабкался на плечо.

— Совсем спятил? — рыкнул на него Рома.

— Он не мог меня видеть! — жалобно запищал Токси.

— Сам дурак, — ввернул Бугай, приняв тираду на свой счет и отвесил Лапушкину подзатыльник.

Вокруг уже творилось что-то невероятное. Кто-то пытался помочь Hоме сложить разбросанные вещи обратно в рюкзак, кто-то кричал, что надо вызвать врача, кто-то пытался помочь историку. Май Борисович вяло отмахивался и пытался что-то сказать, тыча пальцем в сторону левого плеча Ромы Лапушкина.

— Что он хочет?

— Бесы, — прошептал историк, снова хватаясь за сердце.

— Да вызовите же врача!

— Все ясно, — подытожил Бугай, повернулся к двери и бросился в коридор.

Секунду спустя на весь этаж разнесся его вопль: «Вызовите врача. Январь Борисыч до чертей допился!»

Рома молча брел по аллейке с бутылкой пива. Паника прошла, оставив сверлящее где-то глубоко внутри беспокойство. А паниковать было из-за чего. Экзамен так и закончился не начавшись, Мая Борисовича увезли на «скорой» с подозрением на сердечный приступ. А виновник всех этих безобразий сидел теперь в рюкзаке. От греха подальше.

Выпустить Токса Лапушкин решился только дома поздно вечером, запершись в комнате.

— Я тут не причем, — первым делом сообщил тот.

— Он тебя видел.

— Но он же не мог меня видеть.

— И слышал.

— Но он же не мог меня слышать.

— Что ты мне тут втираешь сказку про красную шапочку?! — взорвался Рома. — Не мог видеть, не мог слышать. Большие глазки, большие зубки... Он же видел! Как это могло получиться?

— Не знаю, — насупился Токс. — Об этом может знать кто-то из высших. Вы, например. Но вы ничего не помните и не торопитесь вспоминать.

— Надоел со своими непонятками! — вконец разозлился Рома.

— Еще об этом может знать что-то ваш папенька. Может он найдет выход из ситуации, — голос Токси стал задумчивым. — Кажется, мне придется вернуться. Что вы скажете на это?

Лапушкин стянул штаны и плюхнулся на диван.

— Я скажу, что буду спать. И ну тебя к дьяволу!

Погасив свет, он закрыл глаза, но сон не шел еще долго. В голове возились, словно мыши в кладовке мелкие шебуршащие мыслишки. А на плече гундосил что-то неразборчивое Токсиналепл, разговаривающий видимо сам с собой.

Утро выдалось приятным. В окошко било солнце, а под окошком щебетали озверевшие от начала лета, воробьи. Рома потянулся и сел на диване. Вчерашнее безобразие осталось в голове лишь парой забавных и не очень воспоминаний. От тревог не осталось и следа.

— Ну, и где твое «с добрым утром, молодой повелитель»? — скосился Рома на левое плечо. Но Токсиналепла на месте не было.

— Токси! — позвал Лапушкин.

Он откинул одеяло, обежал кругом комнату, заглянул в рюкзак. Но от присутствия лохматой бестии, что досаждала ему своим присутствием четыре месяца, не осталось и следа.

— Токс, ты где?

Неужели и вправду он решил вернуться туда откуда пришел? Роме почему-то стало грустно.

— Где ты, мелкая сволочь? — прошептал он. Но никто не ответил.

— Вот так все и было, — закончил Рома свою историю.

Они с Лесей сидели на лавочке в парке. И Рома решился поделиться самым сокровенным с самым близким. Вывалив события последних месяцев он уткнулся взглядом в асфальт, не решаясь поднять головы. Девушка провела рукой по его щеке, потрепала волосы.

— Ты мне веришь? — тихо спросил Рома.

— Я знаю, что так и было, — отозвалась Леся.

Лапушкин встрепенулся, в глазах его все еще было недоверие.

— Правда, — улыбнулась Леся. — Я его чувствовала. И потом все говорило в пользу того, что на твоем плече кто-то живет.

— Знаешь, — грустно усмехнулся Рома. — Он конечно мелкая пакость, но мне его не хватает. Как думаешь, он вернется?

Леся пожала плечами:

— Не думай об этом. И не грусти. Ты сдал экзамены, окончил первый курс. У тебя есть друзья. На дворе лето. У тебя вся жизнь впереди. Чего ты такой поникший?

— Я не поникший, — улыбнулся Рома, но голос его все же дрогнул.

Он резко встал и протянул девушке руку:

— Пошли.

— Куда? — поднялась следом Леся.

— Разберемся. У нас все лето впереди.

______________________________

Проект «соавтор». Вопрос к читателям:

Токси исчез, но обещал вернуться. Вернется он или нет, зависит только от тебя. Итак, скажи ему:

• Прощай, Токси!
• До свидания, Токси!

Прголосовать читатели так и не успели. Журналу прикрыли финансирование. Прощай, Токси!